Между заимодавцем и заемщиком был заключен кредитный договор. Возврат кредита обеспечивался банковской гарантией, согласно которой в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения принципалом (заемщиком) перед бенефициаром (заимодавцем) обязательств по кредитному договору, определенных в банковской гарантии, гарант (банк) обязался уплатить по требованию бенефициара денежную сумму в размере, порядке и на условиях, установленных банковской гарантией. Гарантия покрывала половину текущей суммы основного долга третьего лица (принципала) перед бенефициаром, при этом ответственность банка за нарушение гарантии была ограничена текущим объемом его обязательств. Долг банка по гарантии был взыскан бенефициаром в судебном порядке. Затем он обратился в суд с иском о взыскании процентов за просрочку платежа банком.

Суды трех инстанций отказали в иске, указав на то, что после уплаты банком долга в рамках рассмотренного ранее дела объем его обязательств по гарантии исчерпан.

ВС РФ пришел к другому выводу, указав, что п. 2 ст. 377 Гражданского кодекса РФ, определяющий объем ответственности гаранта, является диспозитивной нормой, в связи с чем эта ответственность может быть ограничена. Однако п. 4 ст. 401 Гражданского кодекса РФ установлен запрет на заключение заранее соглашения об устранении или ограничении ответственности за умышленное нарушение обязательства. Это актуально и для банковской гарантии, поскольку согласно ст. 156 Гражданского кодекса РФ к односторонней сделке применяются общие положения об обязательствах и договорах, если это не противоречит закону, одностороннему характеру и существу сделки.

По мнению ВС РФ, заведомое освобождение от ответственности за умышленное нарушение обязательства не может быть обосновано ни существом правового регулирования банковской гарантии, ни защитой каких-либо особо значимых интересов, поскольку противоречит самой сути обязательства и явно нарушает баланс интересов сторон.

Таким образом, условие банковской гарантии об исключении ответственности гаранта за просрочку выплаты должно признаваться ничтожным (если оно изложено буквально) либо толковаться ограничительно в системной взаимосвязи с положениями п. 4 ст. 401 ГК РФ и не подлежит применению к случаям умышленного нарушения гарантом своих обязательств.

На основании изложенного ВС РФ направил дело на новое рассмотрение (Определение Верховного суда РФ от 15 июня 2020 г. № 305-ЭС19-25839).